Филипп Македонский: империя из ничего

   В середине IV века до н. э. ничто в Греции не предвещало беды. Крупнейшие государства — Афины, Спарта, Фивы — сражались между собой, поочередно побеждая друг друга, разрушая города и вытаптывая поля. Наиболее дальновидные философы и политика начали понимать, что такая система никуда не ведет: грекам нужен единый правитель. Если бы они знали, к чему приведет это прозрение, то, возможно, предпочли быть слепыми. Но обо всём по порядку.

Немногие обращали внимание на маленькое слабое царство Македония к северу от Эллады, постоянно страдавшее от набегов варварских племен иллирийцев и фракийцев. Его возглавляла династия Аргеадов (в переводе на русский — «Козопасов», ибо первый царь по преданию был пастух).

Козопасы с течением времени покорили мелкие родственные по крови македонские царства и заставили их правителей довольствоваться титулами князей. Княжеских детей они забирали в заложники, называя «товарищами» (гетерами или гетайрами).

Вырастая, гетайры служили в аристократической конной гвардии, составлявшей ударную часть войска.

   Казалось, дела налаживаются. Страна выросла за счет присоединения македонских окраин, и можно присмотреться к землям Греции. Но опасность подстерегла изнутри: распри начались в самой семье Аргеадов. Ими воспользовались греки: войска Фиванской республики — тогдашнего гегемона Греции — вторглись в Македонию и превратили ее в зависимую страну. Что было несложно: Македония оставалась крохотным царством даже по греческим меркам.

   Македоняне проиграли фиванцам. Один из Аргеадов — юный Филипп — был отправлен заложником в могучие «семивратные» Фивы.

   Филипп был умным и любознательным юношей с богатым воображением, что желательно для политика и необходимо для полководца. Современники восхищались: он хорошо сложен, миловиден, всегда отличается в спорте и на охоте. Кроме того, будущий царь любил вино и женщин, причем вино предпочитал пить по-варварски неразбавленным. В Фивах Филипп познал любовь между мужчинами и впоследствии занес этот обычай в Македонию, дотоле чуравшуюся подобного. До конца дней жизнерадостный царь имел много мужчин и женщин.

   В Фивах он познакомился с греческой культурой, получил образование и впоследствии позиционировал себя как греческий политик. Ко всему прочему он был невероятно честолюбив и мечтал о власти. Эти мечты обернутся гибелью прежней Эллады.

   Молодой македонский заложник увидел слабость греческой демократии, внутри которой вечно шла борьба партий, а вовне продолжалось изнурительное соперничество с такими же демократиями. И понял, как побороть кризис. Партии и государства вели борьбу за счет того, что население Греции невероятно размножилось в благоприятных условиях, они использовали «расплодившуюся нищету» в своих интересах. Филипп сообразил, что всех этих «лишних» людей разумнее натравить на внешнего врага — например, персов. Врага ограбить, а победителям раздать награды и земли. Но для этого не хватало самой малости: Македония должна покорить Грецию.

   Тем временем у греков случился очередной переворот. Могущество Фиванской республики пало, в Греции воцарилась анархия. Филипп вернулся на родину. С этого дня царь не знал ни минуты покоя.

   В Македонию вторглись варвары-иллирийцы, жившие в современной Черногории и Албании. Они убили в бою тогдашнего старшего царя-Аргеада, и престол благодаря династийным превратностям вдруг достался молодому Филиппу. Подарок судьбы! Настало время действовать.

   Первым делом Филипп откупился от варваров, расправился с другими претендентами на престол, а их уделы забрал себе. Эти успехи казались грандиозными после неудач. Под руководством энергичного царя македоняне учились воевать и побеждать. Прошла армейская реформа. Филипп придумал известную по школьным учебникам македонскую фалангу, вооруженную длинными копьями, — сариссами. В пехоту он мобилизовал свободных крестьян, в тяжелую конницу — детей знати. Легкую кавалерию, необходимую для разведки и преследования врага, поставляли иллирийцы. Легкую пехоту и стрелков — фракийские племена.

   Возникла проблема: если все мужчины служат в армии, кому заниматься производством материальных ценностей — кормить, одевать, украшать? Царь нашел ответ: война кормила войну. Филипп воевал практически непрерывно. А поскольку почти всегда побеждал, неиссякаемый поток добычи тек в Македонию.

    Затем была новая война — Священная война против фокидян, ограбивших храм Аполлона. Награбленные деньги фокидяне употребили с умом: набрали по контракту наемников и стали обладателями самой многочисленной армии в Греции. Однако численность неравноценна качеству: контракт заключали вчерашние заключенные, беднота, люмпены, а из них неважные воины. В решающем сражении Филипп направил конницу в тыл врага, и ряды фокидян рассыпались. Македонские всадники преследовал противника, рубя бегущих. Шесть тысяч фокейских наемников полегли на поле боя, еще 4000 попали в плен. Среди пленных оказался их вождь Ономарх. Его Филипп приказал повесить, а остальных — утопить в море как богоотступников. Таков был конец контрактной армии фокилдян.

   Он захватил богатый торговый Амфиполь, захватил у фракийцев городок Криниду, стоящий у золотоносных рудников горы Пангеи. Городок он переименовал в свою честь в Филиппы, что было неслыханной дерзостью по греческим меркам. До этого момента города называли в честь богов и древних героев, но никак не современников. Захватив рудники, Филипп стал обладателем огромных ресурсов. По свидетельствам историков, Пангея давала 1000 талантов благородного металла в год. Для ведения дальнейших войн эти ресурсы сыграли неоценимую роль.

   Доходы с рудников шли на покупку оружия в Греции и на взятки греческим политикам: продажность последних росла с каждым днем.

   Филипп занял Фессалию, затем взял Потидею. Легенда гласит, что в день взятия города царю принесли три потрясающих новости: его полководец Парменион наголову разбил иллирийцев в большом сражении, колесницы Македонии одержали победу на спартакиаде в Олимпии, а самое главное — царица Олимпиада, жена Филиппа, родила ему сына.

— Это доброе предзнаменование, — сказал царь Филипп. — Мой сын рожден в день трех побед. Он будет удачлив.

Ребенка назвали Александром. Это будущий царь Александр III, он же Александр Великий или Александр Македонский. Временем его рождения считается 356 год до н. э.

   Через пару лет Филипп вмешался в греческие дела. В 354 г. до н. э. он осадил город Метона и пошел на штурм во главе пехоты. Вражеская стрела выбила царю глаз. Город сдался, но Филипп, отмечали современники, никому не стал мстить за свое увечье. Война есть война.

   Затем Филипп воевал пять лет с могущественным Олинфом и федерацией городов Халкидики. Олинф был афинским союзником. Знаменитый оратор Демосфен объявил себя после этого личным врагом Македонии. Он произносил пламенные антимакедонские речи — филиппики. Но дальше этого дело не шло: македонский царь подкупал афинских политиков.

— Царь Филипп воюет нечестно, — жаловался Демосфен. Сам он пользовался репутацией неподкупного, так как взятки брал только у персов.

   Подкупив в итоге командиров конницы олинфян, Филипп взял и разрушил вражеский город, а его жителей продал в рабство. 

   В 343 г. до н. э. он вторгся в Эпир. На престол этой страны царь возвел брата своей жены Александра, прежде сделав его — с согласия супруги, — своим любовником. Влюбленный Александр хранил верность Македонии до конца дней.

   Укрепив западную границу страны, Филипп повернул во Фракию. Фракийцы славились безрассудной храбростью и звериной жестокостью, доходившей до людоедства. Но Филипп обрел ценного союзника: им стал царь скифов Атей, правивший на территории современной Украины от Нижнего Дона до Дуная. Вдвоем македонский и скифский хищники растерзали фракийцев.

   В сердце фракийских владений, на берегах реки Гебр, македонский царь основал город, существующий и поныне. Это Филиппополь — современный Пловдив в Болгарии.

   Не теряя темп, царь Филипп стравил скифов с племенем трибаллов. Этот народ жил в нынешней Сербии. Столь виртуозная политика позволила не бояться предательства скифов какое-то время.

   В то время все предавали всех. Перед началом войны с фракийцами Филиппа предали два сильных греческих города: Перинф и Византий (ныне Стамбул). Филипп осадил города, применив все чудеса тогдашней осадной техники. Но их спас Демосфен.

   Получив очередную взятку от персов, Демосфен развил бурную деятельность по спасению Перинфа. Ему в кратчайшие сроки удалось сколотить антимакедонский союз. Союзники помогали Перинфу деньгами и продовольствием, подвозя припасы по морю. 

   Удар в спину нанес Атей: скифский царь предал. Филипп отбился, однако, отбился и в 339 году до н. э. перенес действия в центральную Грецию. Он выступил против Афин и их союзников. Стороны сошлись в битве при Херонее в августе 338 года до н. э.

   Диодор Сицилийский пишет, что проивники сражались очень упорно, а исход боя решила атака конных гетайров под командой юного Александра Македонского.

   Говорят, Демосфен бежал с поля боя одним из первых, бросив свой щит, украшенный надписью «в добрый час!», и крикнув:

   — Спасайтесь, нас предали!

   К концу дня царь Филипп, не веря своему счастью, бродил пьяный среди трупов и распевал первые слова законопроекта Демосфена о войне против Македонии, рифмуя строки и отбивая ногой такт.

   Условия мира, продиктованные афинянам, были на удивление мягкими. Афины сохранились как независимое государство, войдя в общегреческий союз, гегемоном которого стал Филипп. Этот союз назвали Коринфским.

   Первое собрание Коринфского союза состоялось уже в 337 году до н. э. На нем приняли решение начать войну с Персией. Вот к какой цели стремился македонский царь, ведя войны с греками.

   Филипп энергично к военной операции, не забывая о наслаждениях. Он пленился ослепительной красотой одного из пажей — юного Павсания. Они стали любовниками. Эта связь вызвала насмешки. Один придворный напоил пажа и стал смеяться и унижать его, как непотребную женщину.

   Протрезвев, Павсаний пожаловался Филиппу. Царь оставил его жалобу без внимания, но сделал пажа своим телохранителем, думая замять дело. Эта любовная привязанность стоила жизни базилевсу.

   Павсаний затаил злобу и ждал момента. Во время игр или театрального представления, когда Филипп остался без охраны, паж выхватил меч и поразил царя в бок. Затем убийца попытался ускакать, но был настигнут одним из телохранителей и сражен. А жаль, ибо мы потеряли надежду раскрыть, кто стоял за этим убийством. Впрочем, для историка, обладающего навыками дедукции, нет ничего невозможного. Но только в другой раз, ладно?

   А нас ждет история завоевания Персии, которое осуществил сын Филиппа Одноглазого — Александр Македонский.