На солнечной стороне улицы
Выставка Олега Шелудякова «Обратная сторона Луны» экспонируется в выставочных залах новосибирского центра культуры ЦК19 до 25 августа. Художник родился в Новосибирске в 1971 году, с 2005 года проживает с семьей во Франции, город Марсель. Автор многочисленных персональных и участник коллективных выставок в России, Германии, Греции, Словении, Италии, Голландии, США, Франции, он почти каждый год выставляется в Новосибирске, в том числе в родном Академгородке. Публичная программа выставки содержит авторские экскурсии, в том числе на французском языке.
Олега Шелудякова ценят все. И профессионалы, и любители, и просто зрители. Любят за ликующую радость жизни, пронизывающую его полотна. Любят слушать, как радостно он рассказывает о своих трудах, как радостно впускает в свою мастерскую, как радостно делится секретами мастерства. Ровно сто картин разместились в четырех залах ЦК19, и каждую хочется обнять, прижаться щекой, ощутить тепло. И везде лето.
Поздний Шелудяков более графичен, чем ранний Шелудяков, склонявшийся к масляной акварельности. «Светлая сторона Луны» – ключевая картина, по которой названа вся экспозиция,– лаконичная, (50 Х 65, 2024 г.), строгая, с четкими линиями и острыми углами. Даже ободок вокруг белого шара неровный, но шар остался круглым. Сгущалась темно-багровая ночь, Луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела – Луна обязательно должна быть светлой. Потому что, говорит художник, «наше дело держаться за светлую сторону».
Его любимая гамма – жарко-золотистая, оранжево-охристая, бежево-желтая, а сторона улицы всегда солнечная. Зеленого совсем мало, в его палитре даже краски такой нет, приходится смешивать. Удивительное дело – его лето обходится почти без зелени, и всё равно кажется, что это не осень, а именно лето.
В дивных местах живет и путешествует сибиряк Олег Шелудяков. Там творили Сезан, Матисс, Ван Гог, Шагал. Волшебный свет Прованса падал на холсты мастеров и преломлялся в их солнечных идеях. Недалеко от Ниццы располагается «чудесная мавританская деревня Эз, построенная среди скал», как описал ее Фридрих Ницше. Туда-то, на высоту 427 метров, философ, сочиняя своего Заратустру, поднимался по тропе, которую впоследствии назвали «дорогой Ницше». Отголоски веков, влияние великих, запредельная красота реальности, километры пеших путешествий сформировали коллекцию «Светлая сторона Луны», увидеть которую стекаются ценители солнечных лучей.
Подтянутый, поджарый, загорелый, Олег Шелудяков выглядит как спортсмен, коли придерживается ЗОЖа, карабкается по скалам, шагает в Ницце вслед за Ницше. «Однажды ученик похвастался мне, что написал пейзаж на краю обрыва, – рассказывает он, – но живопись – это не спорт. Композитор Чайковский назвал горы конвульсией природы». Горы опасны, непредсказуемы, тревожны, горы не располагают к плэнеру. Но на его полотнах приморские Альпы манят романтикой, сказкой, обещанием чуда, как и городские пейзажи с бездонной синью морей и каналов, задиристыми носами лодок, черепичной неровностью крыш.
Поклонники Шелудякова давно знакомы с его образами – женщинами, котами, зайцами, рыбами, птицами. Женщины у него рыжеволосы и потусторонни, сотворены с равнодушием к анатомии, с нарушением пропорций. Автор считает их ангелами, напоминает, что ангелы не нуждаются в крыльях, они же духи, но без крыльев как бы мы их узнали. Выманивает из своих снов, придает им призрачный облик, ведет гулять по закоулкам воображения. Эти несуществующие в конкретном месте и времени персонажи уносимы ветром, смываемы дождем, растворяемы в дымке морей и озер. Прототип реального человека здесь всего один – жена художника Вера, чей портрет уместился рядом с «Сонным полднем в Эзе», тем самым, куда шагал Фридрих Ницше, еще не знавший, что это местечко будет включено в ассоциацию «Самые красивые деревни Франции». У нас таких не бывает…
А у Шелудякова не бывает мужских портретов. Вернее, они зашифрованы в его неизменных и незыблемых котах. «Здесь легко в пошлятину скатиться, особенно когда все принялись постить котиков, но они начались у меня еще до интернета, – объясняет художник. – Мужчин рисовать неинтересно. А котов – интересно». Особенно когда каждый кот – иной психотип и другой характер
Вглядываясь в лица этих котов, начинаешь лучше понимать мужчин. «На улице плохих мальчиков» он делает вид, что он строг и неприступен, что он мощнее самой Эйфеловой башни. Крепко припаян к земле, чуть ли не когтями в нее вцепился, тонко отточенные усы развеваются на ветру. А котяры помладше вполне себе взлетают выше башни – один ошалел от мечты, другой покачивается в игрушечном аэроплане и в ус не дует.
Самый старший из них, можно сказать, прародитель, зачинался еще в конце прошлого века. «Фигура кота в зимнем пейзаже» – единственный намек на снег, но и он согревает, ведь этот мужичок весь такой мягкий, уютный, шершаво-кучерявый. Он один такой, в экспериментально-познавательной технике вылепленный благодаря эксперименту длинною в 15 лет.
В постперестроечный Новосибирск добрался фильм про западные течения. Там знаменитый британский художник Люсьен Фрейд, долгожитель и эротоман, внук того самого Зигмунда, имел обыкновение не выбрасывать остатки краски с палитры, а намазывать на стены. За десятилетия его мастерская превратилась в пористо-бугристо-сталактитовую пещеру. «Я тоже стал смазывать краски на холст, и за несколько лет образовалась вот такая плотная фактура», – поведал Олег Шелудяков. Больше этих двух художников ничего не объединяет – тот-то вместо котов рисовал мужчин, причем во плоти, а наш котопарень – настоящий кот в мешке, хотя так сразу и не скажешь. Холстом послужили обычные мешки для картошки, которые стоили копейки, при тотальном дефиците материалов для живописи. Впоследствии в салонах Германии стали продавать нечто подобное, но имеющее товарный вид и бешеную цену – джутовый холст для продвинутых мастеров. А тогда художники рыскали в поисках не только оригинальных техник, но и инструментов для них.
Что касается техник, то большинство новых работ Шелудякова написаны акрилом. Во-первых, потому, что всегда тянет осваивать новое. Во-вторых, объясняет автор, акрил – более устойчивый, чем масло, материал. Он не осыпается с холста, когда перевозишь из Марселя самолетом в ручной клади 50 работ, свернутых рулоном и упакованных в рюкзак. И уже на месте натягиваешь их на подрамники. Другая половина экспозиции – работы из частных коллекций (старые) и написанные здесь, в Новосибирске (совсем новые). Например, «Венецианская ночь» с виражами светящихся отражений (95 х 95, акрил) создана по памяти, воспоминаниям, фантазии и вдохновению.
Акриловые нити на картинах Олега Шелудякова поверх основного слоя образуют скрытый метафорический сюжет. Причудливые извилины напоминают линии судьбы, воздушные потоки, параллели и меридианы, траектории комет, звездные маршруты, письмена на Луне, кровеносные сосуды красной планеты в совсем уж фантастическом сюжете «Посадка цветов на Марсе». Или нити клубка, распутанного котом. Кот-самолет с гладкой белой мордой и синими крылышками, похожими на рожки, соорудил себе вязаный жилет и боками стал похож на овечку. А у рыб эти нити образуют подводные течения, в которых ориентируются только они.
Если с котами всё ясно, то с рыбами – ничего. У них вместо улыбок – оскал, а на картине «Киса и Золотая рыбка» два существа, одно из которых заключено в аквариуме, повторяют друг друга в масти и белозубости. И опять непонятно, кто кого съест. Автор признается: «Я не совсем определился, что значат эти рыбы. Это мои самые загадочные персонажи. Если с котами и зайцами я на короткой ноге, то рыб я опасаюсь. Я их тридцать лет рисую – и до сих пор опасаюсь. А улыбка – это чтоб смягчить впечатление».
Зато детям всё понятно. Две девчушки дет десяти прыгают под этими рыбами, спорят, передразнивают их. Воспринимают как эпизоды из мультфильмов. В них тоже вместо людей показаны животные, только там каждый является носителем определенной характеристики, а здесь за видимой сказочностью кроется еще что-то, еще что-то… Так и хочется это «что-то» выразить по-французски – впрочем, оно так и будет. 15 августа Олег Шелудяков проведет экскурсию на французском языке, и тогда…
