Широкий жест до последнего ряда
К середине нашей беседы автор этих строк неожиданно для себя тоже замахала руками. Умение сделать зрителя и слушателя сопричастным к происходящему — признак абсолютного театрального профессионализма. Школа-студия-театр «Индиго» — инклюзивный коллектив, где на сцене играют глухие и слышащие актеры, и посетители спектаклей тоже «всех мастей и возрастов». Посредником между ними вот уже почти двадцать лет является Наталья Онищук — обладатель редкой профессии сурдопереводчика с русского языка на жестовый. Повествование Натальи Владимировны о своей дороге жизни оказалось почти спектаклем.
Действие первое. Мама и папа
Наталья Онищук — дитя «кода». CODA (сhild of deaf adult) — ребенок глухих родителей. Когда Наташа росла, никаких этих аглицких премудростей не было. Зато в советское время люди с нарушением слуха жили в одном доме и работали на фабрике, что буквально рядом — даже дорогу переходить не нужно. Все было удобно и продумано. Наташа играла во дворе вместе с неслышащими детьми, и жестовый язык был для нее органичен.
Девочка впервые задала вопрос маме, лишь, когда в первый класс дети из одного дома пошли в разные школы: одна стайка направо, другая налево.
— Почему так?
— Потому что они не слышат!
— Так мы, оказывается, разные…
А бабушки и дедушки со стороны родителей думали об этом куда раньше. В среде глухих было принято узнавать о перспективах наследственности. Родители жениха и невесты даже могли не дать согласие на брак, если у одного из пары врожденное заболевание. Глухота мамы и папы Натальи стала последствием менингита, поэтому зря боялись, что им не разрешат пожениться. Боялись всерьез. Особенно отец, который еще в младших классах подглядывал в щелочку двери класса: как там Алла отвечает у доски…
— Маму в ее семье жалели, тяжелую работу не поручали, ты только учись! А отец был из многодетной семьи ссыльных из Прибалтики, бабушка понимала, что глухому сыну нужно будет как-то выживать в этом мире, учила его сажать и копать картошку, доить корову, кормить поросят, дед валял валенки, и папа рядом постигал это ремесло.
Алла обучалась пятнадцать лет — в то время это была полная средняя школу для детей с нарушением слуха. А у Владимира за плечами пять классов. Получать профессию технолога по швейному делу в Киеве он ее не пустил. Очень боялся потерять — и так уже промаялся, пока возлюбленная с 11 класса училась в Новосибирске. В итоге образованная мама всю жизнь проработала швей.
А папу знали все директора томских предприятий и прокуроры. Потому что таблички на дверях высоких кабинетов были сделаны его руками. Кроме таланта вкусно готовить, у отца был дар рисования, и сначала он работал в проектно-конструкторском бюро, куда его рисунки принесла умная бабушка, а потом парня пригласили в Художественный фонд РСФСР. Для дипломированных художников браться за мелкую работу было не комильфо, а он ни от чего не отказывался.
— Мама ему помогала по жизни, разбирала тексты, где требовалась ее грамотность. А отец все делал по хозяйству.
И жили они счастливо, и было у них две дочери: Наташа и Ириша.
Действие второе. Про деньги, тюрьму и фабрику
— Я мечтала пойти в медицину, а сестра — стать педагогом, но получилось наоборот, — улыбается Наталья Владимировна.
В медучилище практически сразу выяснилось, что девушка падает в обморок от внутривенных инъекций. Раз упала, два — ясно, не мое! Наталья оставляет учебу и получает предложение от председателя томского отделения Всероссийского общества глухих Юрия Терещенко пойти к нему переводчиком. Юрий Васильевич — сосед по дому и с папой ходит на рыбалку, но родителей пришлось уговаривать: Наташе нужно учиться! Но прав и Юрий Васильевич: апрель на дворе, до экзаменов еще несколько месяцев, пусть хоть заработает.
Однако начав получать зарплату, с учебой было решено повременить. Помощь сурдопереводчика, в основном, требовалась людям при обращении в официальные органы: тюрьма, суд, больница. Приходилось участвовать даже в следственных дознаниях об изнасилованиях и убийствах. Так и бегала юная Наташа по разным инстанциям, переводила и помогала решать чужие проблемы, иногда очень тяжелые. В один прекрасный день директор школы для слабослышащих детей позвал ее работать с молодежью.
— Только сначала окончи педучилище, а начнешь у нас работать, сразу на заочное отделение в пединститут.
Траектория, подсказанная руководителем школы, понравилась. Но план был выполнен не до конца. Директор умер. Получив диплом об окончании педагогического училища, Наталья устроилась в обычную образовательную школу и оттуда пошла в декретный отпуск. Спустя год после рождения дочери ей вновь поступает предложение, от которого трудно отказаться.
— Все глухие просят, чтобы ты вышла переводчиком на фабрику, а через два года получишь квартиру!
Неслышащие тогда буквально «выходили» Наталью Онищук в районо и обкоме, чтобы она не отрабатывала после училища. Они ей доверяли, что очень важно в этой среде.
— Переводчик жестового языка должен понимать иное психологическое устройство людей с отсутствием слуха, — поясняет Наталья Владимировна. — Мы с вами разговариваем, засмеялись, и нечаянно посмотрели в сторону неслышащего человека: он обязательно обидится, потому что примет смех на свой счет.
Однажды из-за подобного парадокса восприятия на фабрике даже состоялось большое собрание. Коллектив неправильно понял шутку главного инженера, и как бы женщина ни извинялась, люди не верили в ее искренность. Наталья Онищук сглаживала конфликт:
— Я ведь тоже могла так пошутить.
— Тебе можно, ты своя, ты нас не обидишь!
Люди с нарушением слуха уважали ее за умение держать рот на замке, ведь в каждой избушке свои погремушки. И плакать по ночам, узнав от доктора, что ребенок может скоро умереть, но маме об этом говорить нельзя. Наталья Онищук работала и в прямом эфире: переводила на томском телевидении за Ириной Кречмер: старшее поколение хорошо помнит красавицу-диктора.
Квартира была получена. А фабрика… продана! Следом за ней и клуб для глухих, где располагались большая библиотека, драматический и танцевальный кружки, проводились конкурсы и демонстрировались фильмы с сурдопереводом. Наступали новые времена.
Разговоры в антракте
Раньше сурдопереводчики работали во всех районах области. Люди с нарушением слуха трудились на еще не разрушенных заводах, и везде требовались переводчики. Каждые два года специалисты сурдоперевода ездили в Москву на повышение квалификации, иначе просто не допускали до работы. Кроме прочего, Наталья Владимировна четыре года заочно училась в Санкт-Петербурге и получила красный диплом.
— Мой педагог Надежда Казимировна Квятковская пригласила меня в Театр мимики и жестов, сказав: «Это тебе пригодится!».
Увиденным на сцене Наталья была восхищена. Дома она поделилась впечатлениями с родителями. Они лишь горестно вздохнули: «Почему в Томске такого нет?»
Действие третье. Сеньорита, я влюблен!
Художественный руководитель и режиссер студии «Индиго» Александр Постников вспоминает, что официально зарегистрировал театр в 2005 году, но первая рекомендованная переводчица оказалась абсолютно не театральным человеком. Он попросил направить именно Наталью Онищук. Председатель ВОГ не хотел расставаться с Натальей Владимировной, которая вновь стала его переводчиком после продажи фабрики.
— Я только одним глазком гляну, — заверила она своего тогдашнего шефа.
И этот «глазок» сверкает уже почти два десятилетия. Она согласилась работать в «Индиго» сразу, увидев энергию и самоотдачу «дядьки в кожаных штанах». Заслуженный артист России Александр Постников тоже почувствовал родную душу и твердо сказал, что будет ждать ее после больницы, где Наталья неожиданно оказалась на полгода.
— Наталья Владимировна — не просто переводчик, она — соратник, — говорит Александр Федорович.
Вместе они создали уникальные методики и технологии обучения глухих людей актерскому мастерству и выпустили два курса. Вместе ставили очень разные по жанру и театральным направлениям спектакли. Вместе писали и переводили сценарии с учетом специфики исполнителей.
— Человек с нарушением слуха сначала видит картинку, которая потом уже ассоциируется со словом, а не наоборот, как у слышащих людей, – поясняет Наталья Онищук.
Она вещает на репетициях в зрелищном центре «Аэлита», где живет театр:
— В театре аксиома: актера должно быть слышно с последнего ряда, а если он говорит жестами, его должны видеть с последнего ряда. Руки свободные, широкие, красивые!
И молодые люди слушают ее внимательно. Спектакль «Из жизни манекенов» на одном из фестивалей, в которых «Индиго» активно принимает участие, получил диплом «За красноречие жеста».
Работа над каждой новой постановкой начинается с общего погружения в творчество Чехова или Пушкина: от легких к более сложным произведениям, зачастую с использованием фильмов, поставленных на их основе. Кинематограф в «Индиго» любят, и сами уже создали не одну киноленту, в их числе, благотворительный проект для детей и взрослых с ограничением по слуху из трех фильмов об истории Томска с сурдопереводом, который делала Наталья Владимировна.
Сейчас готовится к постановке пьеса Василия Шукшина. Авторскую атмосферу артисты познают через фильм «Печки-лавочки». Надо понимать, что этим молодым людям шукшинский юмор дается куда сложнее, чем ленты с Чаком Норрисом. Наталья переводит происходящее на экране, видит искренний интерес артистов и… прерывается на самом интригующем месте. Тем самым мотивирует на просмотр дома и самостоятельную работу.
— Наталья Владимировна не раз с блеском решала сложные задачи, — рассказывает директор театра Татьяна Топчий. — Например, в проекте «Последнее шоу» ей пришлось стать ключевым звеном в работе с шотландским режиссером Гарри Робсоном. Сначала поняв, что именно он хочет добиться от актеров, транслировать на жестовом языке перевод с английского.
Но самыми непростыми спектаклями стали те, что основаны на песнях. Например, как донести до глухих людей смысл выражения «алюминиевые огурцы»?
— Совмещение голоса исполнителя, музыки, жеста — сложная задача, заставляющая много думать, – говорит Александр Постников. — Сохранение образности и метафоричности текстов в переводе на жестовый язык — большая заслуга Натальи Владимировны.
— Особенно трудно далась «Молитва», — вспоминает Наталья Онищук. — «Раба Божия» — жест в буквальном переводе означает кандалы, но речь не о дядюшке Томе, а о добровольной вере, в которую никто не гонит, и чтобы точно передать смысл, я сначала долго расспрашивала режиссера об его понимании.
Видеоклип с «Молитвой» Наталья Владимировна показала профессору, у которой училась в Питере. Оценка ее перевода была высокой.
— Вот так и оставь, лучше сделать невозможно!
Профессионализм Натальи Онищук по-прежнему востребован не только в театре. Некоторое время она вновь переводила телевизионные новости. Ее все так же приглашают для помощи в сложных судебных процессах. После того, как в колледже культуры завершилась учеба глухих и слабослышащих актеров, она начала преподавать в Томском техникуме социальных технологий будущим переводчикам русского жестового языка. «Индиго» активно сотрудничает и задействует их в своих проектах. Юноши и девушки принимали участие в песенном марафоне «Мелодия жеста», который был записан в условиях, когда театр был вынужден закрыть двери из-за коронавирусных ограничений. В двух клипах Александр Постников задействовал Наталью Онищук.
— Наташа актерски одарена, она яркая женщина, свободна, как личность, и играла от души! – говорит Александр Постников. — Впрочем, Наталья все делает с душой — от сала, которое я обожаю, до спектакля и настоящей человеческой помощи в трудную минуту.
— В театре и в жизни мы прошли непростые периоды и всегда чувствовали поддержку Натальи Владимировны, заряжались ее жизнеутверждающей позицией, — признается Татьяна Топчий. — Ее много раз звали в техникум на полную ставку, но она всегда говорит: «У меня есть театр «Индиго»! А мы с благодарностью в ответ: «У нас есть Наталья Онищук!»